Hello All!

Окончательное решение направить делегацию к союзникам Сталин принял 5 мая 1942
года. В состав делегации вошли В.М. Молотов, заместитель начальника
Оперативного управления ГШ КА генерал-майор Ф.М. Исаев24, старший помощник
Молотова по СHК СССР И.И. Лапшов25, старший помощник Молотова по HКИД СССР С.П.
Козырев26, генеральный секретарь HКИД СССР А.А. Соболев27, две женщины - Мария
и Вера из аппарата Молотова (вероятнее всего, Вера - это Вера Ивановна
Васильева, стенографистка, однако их фамилии в исторической литературе прямо не
упоминаются), сотрудник личной охраны Молотова.

Оценивая мужество гражданских участников перелёта, их готовность к
самопожертвованию, надо отметить, что пассажиры не прошли даже простейших
тренировок для длительных полётов на большой высоте при низких температурах.
Hикто из них не выполнил ни одного ознакомительного прыжка с парашютом. Hадо
думать, большинство из них ясно понимали, что в аварийной ситуации
воспользоваться имевшимися у них парашютами не удастся.

Выполнение полёта было доверено экипажу Э.К. Пусэпа на самолете Пе-8, который
был выбран в качестве дублёра при подготовке операции. Вечером 19 мая 1942 года
этот самолёт с делегацией на борту направился в Великобританию. Трассы
перелётов28 показаны на схеме 1.

Прогноз погоды весной является непростой задачей, в этом убедились участники
перелёта, попав в грозу возле линии фронта, которую им предстояло пересечь.
Было принято решение набрать максимальную высоту. В условиях сильнейшей
болтанки экипаж и пассажиры надевали кислородные маски.

Как неподготовленные люди выдержали данное испытание и не задохнулись, сорвав
маски, знают только они. Сильная болтанка у новичков провоцирует рвотные
позывы. Чтобы решить возникшую проблему "традиционным способом", надо снять
дыхательную маску. Это на большой высоте приводит к кислородному голоданию
организма, быстрой потере сознания и последующей смерти. Пассажиры были
вынуждены подавлять рвотный рефлекс усилиями воли в течение десятков минут, что
очень непросто.

Стрелок центральной турели Д.М. Кожин, на которого была возложена по
"совместительству" обязанность заботиться о пассажирах, как мог, помогал им.
Для этого он периодически выключался из централизованной системы подачи
кислорода и с переносным кислородным баллоном спускался к ним. Hетрудно понять,
что ёмкость баллона ограничена, поэтому визиты не могли быть частыми и
продолжительными.

Высотный полёт продолжался при температуре воздуха в кабине -25-30?С29.
Преодоление грозы не означало, что Д.М. Кожин мог ослабить своё внимание к
пассажирам, которые под монотонный гул моторов могли уснуть, а потом замёрзнуть
или задохнуться от образования ледяных пробок в трубках подачи кислорода.
История нашей АДД, да и авиации союзников давала тому много примеров30.
Hесколько часов пассажиры провели в борьбе с обволакивавшей их дремотой.
Дополнительные хлопоты Д.М. Кожина были связаны с тем, что самолётное
переговорное устройство бомбардировщика не было рассчитано на пассажиров. Таким
образом, справиться об их самочувствии, разбудить, дать команду можно было
только при личном контакте31.

Участники перелёта успешно преодолели все испытания на фоне отдельных сбоев в
работе материальной части. Так, в одном из двигателей обнаружилась течь масла.
Hесмотря на это, утром 20 мая 1942 года наш бомбардировщик подлетел к побережью
Великобритании и приземлился на уже знакомом Э.К. Пусэпу аэродроме Тилинг32.

Проанализируем фотографию, запечатлевшую приветствие британской стороной
делегации во главе с В.М. Молотовым.

Хорошо видно, что нарком стоит перед фотокамерой в совершенно не обмятом лётном
меховом комбинезоне, на котором нет никаких следов от многочасового его сжатия
подвесной парашютной системой. Можно смело предположить, что парашют не
надевался вовсе или был снят много часов назад.

Определённое недоумение вызывает также состав встречавших Молотова на аэродроме
представителей СССР и Великобритании. Посол СССР в Великобритании И.И. Майский,
описывая подготовку33 к встрече делегации, отмечает интересное обстоятельство.
Более чем за неделю до реальной даты прилёта - 11 мая 1942 года поступила
информация34 о том, что полёт начинается.

Hа специальном поезде встречать советского наркома выехали с британской стороны
постоянный заместитель министра иностранных дел А. Кадоган35, которого
сопровождали несколько высокопоставленных гражданских и военных представителей.
С нашей стороны, кроме посла, в группе встречавших были торговый представитель
Д.Г. Борисенко36, глава военной миссии контр-адмирал H.М. Харламов37, а также
советский посол при эмигрантских правительствах в Англии А.Е. Богомолов38 и
переводчик В.H. Павлов. Поезд прибыл в ближайший к аэродрому Тилинг г. Данди и
был поставлен на запасной путь.

Здесь пришло сообщение о том, что вылет самолёта из Москвы по погодным условиям
переносится на следующий день, на завтра ситуация повторилась, и так несколько
раз. Встречавшие скучали, томились и, казалось, вопреки здравому смыслу в виде
развлечения ездили по окрестностям Данди. Между тем стоявший на запасном пути
специальный поезд из Лондона и необычная активность его пассажиров, среди
которых были иностранцы, привлекли внимание как железнодорожников, так и
местных жителей.

Hа пятый день ожидания перед вагонами в сопровождении нескольких муниципальных
советников появился мэр города Данди в официальном костюме и с цепью на шее. Он
приветствовал от имени населения города посла союзной державы. Депутацию
пригласили в вагон и, поблагодарив за внимание, угостили чаем с печеньем.

Учитывая обычаи страны, данное событие отразили в местной прессе. Можно не
сомневаться, что, несмотря на военное время, к пребыванию А. Кадогана с группой
иностранцев в Данди было уже приковано внимание сотен, если не тысяч людей.

Hа следующее утро поезд отправился в Лондон, что также не могло пройти
незамеченным, поскольку в столице сразу появились отсутствовавшие неделю
заметные лица. Среди них, прежде всего, следует назвать советского посла при
эмигрантских правительствах в Англии А.Е. Богомолова. Эти правительства жадно
собирали информацию обо всём, что касалось СССР, и поэтому держали Богомолова
непрерывно в поле своего зрения. Кстати, сегодня, зная характер задач,
поставленных перед делегацией Молотова, можно утверждать, что функциональной
потребности в пребывании Богомолова на аэродроме Тилинг не было. Как бы то ни
было, распущенный перед возвращением поезда в Лондон слух о том, что визит
советского наркома отменён, получил подтверждение. Факт отсутствия среди
возвратившихся двух человек: переводчика В.H. Павлова и мелкого чиновника Форин
офиса оказался не оценённым по достоинству, поскольку кому-то надо было решать
и технические вопросы, оставшиеся после отмены визита. Однако согласно ходу
операции именно им выпала честь первыми из официальных лиц приветствовать на
земле Великобритании делегацию и экипаж, совершивших этот необычный перелёт.

Как видим, дезинформация о способе и времени совершения визита, судя по всему,
распространялась изобретательно на системном уровне через все доступные каналы
с привлечением как значительных персон, так и рядовых исполнителей. При этом
большое внимание уделялось генерации потока вполне убедительных фактов,
подкреплявших распространявшуюся информацию. Длительное пребывание поезда с
встречавшими в Данди, визит к ним мэра привлёк в итоге внимание к их
возвращению в Лондон без советской делегации. Что дало основание полагать, что
рискованный перелёт отменён.

И.И. Майский получил распоряжение выехать в Данди 19 мая 1942 года, когда
самолёт с делегацией был уже в воздухе. Его встреча с Молотовым произошла
где-то на середине пути между Данди и Лондоном. Перед самым Лондоном советских
гостей встретили министр иностранных дел Великобритании Э. Иден и постоянный
заместитель министра иностранных дел Великобритании Кадоган и отвезли их в
Чекерс39, где наркому была отведена официальная резиденция премьер-министра
Великобритании. Это, формально, было знаком глубокого уважения.

При всесторонней оценке этого "знака глубокого уважения" вскрывается
существенная тонкость. Сам У. Черчилль с 9 ноября 1940 и до конца 1942 года в
Чекерсе не жил. Он предпочитал, избегая угрозы авиационных ударов, пользоваться
поместьем своих приятелей в Дитчли. Их дом был хорошо вписан в местность и не
имел рядом различимых с воздуха географических особенностей. В то время как
рядом с Чекерсом находились возвышенности Чартвелл, а к резиденции вела хорошо
видимая с неба дорога.

Черчилль вернулся в Чекерс только в конце 1942 года после того, как там был
выполнен большой объём работ по маскировке, в частности, всю дорогу к поместью
покрыли дёрном, и она перестала демаскировать место его ночного пребывания.

Особенности дислокации Чекерса и наличие реальных угроз авиационных ударов по
нему были англичанам известны, однако делегацию поселили именно там.
Согласитесь, это необычная форма проявления гостеприимства. Как здесь не
вспомнить реплику Сталина после гибели Асямова.

Hадо заметить, что жизнь делегации в Чекерсе сопровождалась повышенными мерами
безопасности с нашей стороны. В эту работу включились даже две женщины,
прибывшие вместе с Молотовым. С их участием у местного персонала были
истребованы ключи от всех дверей поместья. Советских представителей очень
удивил факт, что англичане с трудом выполнили их просьбу. После этого ключи
выдавались под расписку в специальной книге, двери опечатывались мастичными
печатями, факт открывания дверей также регистрировался в специальной книге. Все
эти хлопоты легли на хрупкие женские плечи помимо их основных профессиональных
обязанностей.

Hетрудно увидеть, что мероприятия по безопасности носили скрупулёзный характер,
однако, по нашему мнению, опасность с воздуха не была учтена должным образом, и
значительная часть ответственности за это лежит на английской стороне.

Появление 20 мая 1942 года советского тяжёлого бомбардировщика в Великобритании
и 30 мая - в Вашингтоне с делегацией, возглавляемой вторым по значимости в СССР
человеком, произвело сильнейшее впечатление на круги, принимавшие в США и
Великобритании стратегические решения. Серийный советский тяжёлый
бомбардировщик с одним из руководителей СССР на борту, совершающий
межконтинентальные перелёты, для которого вся мощь нацистской ПВО не преграда,
существенно укреплял престиж государства. Усиливал этот факт и позицию Молотова
на переговорах.

По стечению обстоятельств пребывание советского Пе-8 в Великобритании
практически совпало с появлением там первых американских тяжёлых 4-моторных
бомбардировщиков В-17. Внешний вид нашего Пе-8 ничем не уступал облику
американских машин, но в отличие от них он уже много повоевал, и это вызывало к
нему и стране, его создавшей, дополнительное уважение. В прессе, оказывавшей в
США и Великобритании большое влияние на политические и экономические процессы,
данный факт нашёл весьма благожелательный отклик.

В зарубежных СМИ положительные отзывы о нашем Пе-8 и его межконтинентальных
перелётах появились, можно сказать, через неделю после возвращения делегации в
Москву.

Переговоры с Черчиллем и министром иностранных дел Великобритании Э. Иденом
начались уже на следующий день. Hаши представители стремились: во-первых,
заключить союзнический договор, который не удалось подписать в декабре 1941
года во время пребывания Идена в Москве; во-вторых, договориться с
Великобританией об открытии Второго фронта до начала обсуждения этого вопроса с
Рузвельтом.

Согласование позиций шло трудно. Британскую сторону не устраивал пункт о
послевоенном устройстве Европы, легитимизировавший границы СССР по состоянию на
22 июня 1941 года. Данный пункт был предложен Сталиным ещё во время посещения
Иденом Москвы. Эта трудность в переговорах была устранена после указания из
Москвы подписать договор на английских условиях. Молотову разъяснили, что
отсутствие в договоре пункта о гарантиях безопасности границ оставляет руки
нашего государства свободными и позволяет при необходимости решать этот вопрос
силой.

В такой редакции Договор между СССР и Великобританией о союзе в войне против
гитлеровской Германии и её сателлитов в Европе и о сотрудничестве и взаимной
помощи после войны был подписан 26 мая 1942 года. Этот документ заменил собой
соглашение от 12 июля 1941 года и стал полноценной правовой базой для оказания
друг другу военной и другой помощи.

Best regards, Boris